О трех самых важных поправках к Конституции и об их влиянии на политическую жизнь России рассказал главному редактору «Правды.ру» Инне Новиковой председатель совета директоров агентства стратегических коммуникаций «Никколо М», президент Европейской ассоциации политических консультантов Игорь Минтусов.
Равны нулю
— Наша главная тема — обсуждение поправок к Конституции. Уже с 25 июня можно голосовать дистанционно. Игорь, как вы оцениваете голосование? Изменит ли оно жизнь нашей страны, или это просто технический момент?
— Когда меня приглашают выступить в качестве эксперта, то я и пытаюсь выступать как эксперт, а не просто как человек, который высказывает свою личную точку зрения. Думаю, моя точка зрения мало кому интересна.
Ответ на ваш вопрос простой. С одной стороны, ничего не изменится. С другой стороны, та политическая сила, элита либо президент, который инициировал голосование, решит свои политические задачи.
Большинство поправок являются просто набором красивых слов, за которыми я ничего особенного не вижу, кроме того, чтобы привлечь избирателей к голосованию (например, поправка об индексации, потому что все это есть в федеральном законе). Перенос закона об индексации в Конституцию ничего ровным счетом не изменит, кроме того, что федеральный закон теоретически можно отменить, а упразднить Конституцию более сложно. К этой же группе относятся поправки о том, что:
- дети — наше прекрасное будущее,
- надо помогать старикам,
- брак — это союз мужчины и женщины.
О самом главном
— Есть ряд поправок, которые носят принципиальный характер. Они влекут за собой определенный вид политических действий. Я сейчас буду говорить о своей точке зрения, не выделяя пока никаких приоритетов.
Во-первых, глава государства Владимир Владимирович Путин может пойти на пятый срок (поправка Валентины Терешковой). До этой поправки у президента не было такой возможности.
Во-вторых, Госдума теперь будет утверждать и голосовать за отдельно взятых министров. Раньше она могла только выразить вотум недоверия либо доверия премьер-министру, а сейчас каждого министра Государственная дума будет утверждать.
— В Госдуме сидит в основном «Единая Россия», поэтому все депутаты голосуют как положено. Какие здесь могут быть проблемы?
— А если не будет подавляющего большинства у «Единой России»? Мне было очень смешно слышать радостные возгласы лидера так называемой системной оппозиции товарища Жириновского, который в январе расхваливал эту Конституцию, потому что теперь у депутатов будет возможность оценивать министров. Раньше такой возможности не было, а сейчас мы это можем говорить.
Не могу здесь не упомянуть нашу Московскую городскую думу. Ее депутаты предыдущих созывов много лет назад приняли предельно демократическое решение, что мэр Москвы обязан ежегодно выступать перед депутатами городского Законодательного собрания, а депутаты (внимание!) имеют право его выслушать. Самое главное: они имеют право выслушать, но у них нет права голосовать и одобрить либо не одобрить то, что сказал Собянин. Например, большинство за, — значит, отчет мэра принят. У них этой процедуры нет, они могут только выслушать и высказать свою точку зрения в дебатах. В то время как в других городах, в законодательных собраниях большинства субъектов Федерации депутаты голосуют: поддерживают либо не поддерживают доклад губернатора.
В-третьих, поправка, которая позволяет президенту Российской Федерации ставить вопрос о недоверии члену Конституционного суда. Эта поправка меня огорчила и возмутила. Раньше члены Конституционного суда назначались в результате соответствующей процедуры, по одной квоте давалось:
- президенту,
- Совету Федерации,
- Госдуме.
Президент не имел права выражать вотум недоверия конституционному судье, потому что в соответствии с теорией разделения властей суд должен быть независимым от исполнительной власти.
Президент имеет право высказывать недоверие губернаторам, что он и делает. Я считаю, что это работающий, эффективный механизм.
Судья оценивает исполнительную власть, руководителем которой является в данном случае президент. Получается, что теперь глава государства может выразить вотум недоверия судье. Тонкость заключается в том, что решение об этом принимает Совет Федерации. Президент сообщает Совету Федерации: у меня есть сомнения, что судья Иванов отражает интересы страны. Совфед ставит вопрос на повестку дня: поступило предложение президента о вотуме недоверия конкретному судье, давайте голосовать за или против. Формально у Совета Федерации появились полномочия снимать конституционного судью, но предложение это выдвигать может только президент. То есть Совет Федерации может только по предложению президента выражать вотум недоверия.
Это существенная тонкость: ослабляется и так достаточно слабая судебная власть у нас в стране. Она становится еще более зависимой.
Подчеркну, речь идет даже не о Верховном суде, а о Конституционном суде. Это фактически главный орган, который находится над всеми судьями, властью. Он принимает решение, соответствует ли Конституции какое-либо действие правительства, поэтому он и называется Конституционным судом. Эти судьи должны быть в принципе независимы, в большинстве стран они избираются пожизненно. У нас они избираются до 70 лет. И только председатель Конституционного суда может быть на этой должности пожизненно.
Централизация власти
— Как вы оцениваете поправку о том, что президент руководит правительством? На самом деле есть много примеров ручного управления, оно было и при Сталине. Например, он любил звонить в газету «Правда» и спрашивал, что у них в завтрашнем номере, правильно ли они работают. Но если президент руководит правительством, то что тогда делает председатель правительства?
— Это одна из содержательно не сильно значимых поправок, потому что президент и так может руководить правительством не де-юре, но де-факто. Так и было в последнее время.
Казалось бы, нарушение Конституции, но здесь начинается тонкий момент. Путин приглашает к себе на встречу министра. Имеет же он право поговорить с министром? Ему это не запрещено законом. Но за счет поправки президент в еще большей степени оттягивает на себя стратегические функции.
Фактически председатель правительства — это функциональная должность. Происходит большая централизация власти.
— Госсовет тоже будет иметь очень серьезные дополнительные функции?
— Государственные совет — это, я думаю, дополнительная ниша. Если примут решение, что Путин будет избираться на очередной срок, Госсовет ему не жизненно важен. Возможно, он будет использоваться на каком-то этапе, как неожиданно вдруг совершенно другими красками заиграл Совбез, когда заместителем руководителя Совбеза стал бывший премьер-министр Медведев.
Интересная деталь: Медведев выступил с программной статьей. После этого выступает секретарь Совбеза Патрушев с программным интервью газете «Аргументы и факты».
Получается, у зампредседателя одна позиция, у секретаря другая позиция. Я искренне считаю, что это хорошо. Это означает, что есть разные позиции, разные мнения, и их открыто выражают. Уинстон Черчилль описывал политическую систему Советского Союза словами «борьба бульдогов под ковром». А здесь бульдоги не под ковром, а выступают с публичным заявлением один, другой. По крайней мере, общество может реагировать, говорить, что им нравится больше:
- интервью Патрушева,
- статья Медведева.
У нас в политической культуре, которая является, на мой взгляд, архаичной и традиционной, есть ряд стереотипов. Один из них: чем больше центров власти, тем хуже, потому что власть должна быть одна. На самом деле политическая власть — это равнодействующая совокупность разных сил, которые должны открыто выражать свою позицию, чтобы на политическом рынке (коим является население) жители выбрали ту или иную программу и за нее проголосовали. Но большинство россиян искренне считают, что если президент сказал одно, а кто-то по-другому делает, то это плохо.
Кто боится правды
— Вспомним майские указы, которые были выполнены на смешное количество процентов, около 18 %. Причем были майские указы в 2012 году и потом еще позже. Президент сказал, а партия не ответила: «Есть!».
— Да. Тут начинаются тонкости. Есть такое понятие, как дисциплина исполнительной власти, и здесь действительно есть большие проблемы. С одной стороны, самый простой способ наладить дисциплину исполнительной власти — превратить ее в военный полк, который:
- марширует,
- говорит: «Есть!»
«Направо!» — говорит президент, они пошли направо. «Налево!» — говорит президент, они пошли налево. Это иллюзорное ощущение, что так и должно быть: всем губернаторам сказали идти, они пошли в ту сторону, сказали развернуться, они пошли в другую сторону. Но объективно это плохо для страны, потому что есть разные регионы, разные точки зрения.
В конце концов, скажу крамольную вещь: и президент может ошибки делать. И это может превратиться в знаменитую сказку Андерсена («А король-то голый!»). Президент принимает неправильное решение, но ему об этом боятся сказать, потому что есть дисциплина. Дисциплина — это лояльность. Если не подчиняешься дисциплине, значит:
- в лучшем случае ты не лояльный,
- в худшем случае ты пятая колонна.
И дальше только королевство кривых зеркал может возникнуть.
— Я слышала мнения по поводу системы реагирования на ситуацию с коронавирусом, что Путину говорят то, что он хочет слышать, ему боятся говорить правду. Один академик сказал правду: не надо бояться коронавируса, не нужно все закрывать, и неправильно, когда Роспотребнадзор и мэр сами все решают. Но академика не поддержали. Такая ситуация уже давно. Она не только с Путиным. Вы слышали, что Брежневу печатали газету «Правда» в одном экземпляре, там было написано все так, чтобы он был доволен?
— Уверен, что это анекдот, по той простой причине, что очень сложно за все двадцать лет нахождения генерального секретаря Брежнева у власти найти какую-нибудь газету «Правда», которая испортила бы ему настроение.
— Все было не так однозначно. Я была в молодежной приемной газеты «Правда» в пору своего студенчества, и мы писали статьи. Это была самая свободная газета тех времен. Нельзя было критиковать только ЦК КПСС. Обкомы, райкомы, горкомы можно было критиковать, особенно комсомолу, молодежи, и «Правда» критиковала.
— Неужели Брежневу неприятно было читать, что критикуют какого-то первого секретаря? Почему ему это неприятно было бы? Тем более вы сами сказали, что запрещалось критиковать ЦК КПСС, его и не критиковали. Эта легенда, она никакого основания не имеет.
— Может быть. Тогда в газете было очень много степеней проверки текстов: и досье, и справочники, и цензоры, и архив, и корректура в несколько этапов. При этом я видела, когда была студенткой, очень толстую книгу «Ошибки в газете «Правда». То есть они все равно проходили, но это в корректуре.
Реальная Мосгордума
— Игорь, один из зрителей пишет: «Лично я за Путина, но против поправок. Как мне быть?» Посоветуйте, пожалуйста, как быть человеку.
— Голосование происходит либо за, либо против поправок, это голосование не за или против Путина. Уязвимость голосования за поправки состоит из двух частей.
Во-первых, есть целый ряд поправок, которые вы поддерживаете, и целый ряд поправок, которые вы не поддерживаете. Голосовать надо оптом, а не в розницу. Именно поэтому были включены поправки «за все хорошее и против всего плохого». Они к реальным поправкам имеют очень отдаленное отношение.
Во-вторых, это голосование фактически за доверие президенту. Президент этого хочет, мы ему доверяем, будем голосовать за. Это тоже способ уйти от обсуждения сути поправок. Я здесь не вижу ничего плохого.
В конце концов голосование не за то, чтобы снять президента с поста, который он занимает легитимно и справедливо, а за то, чтобы поправки внести в Конституцию либо нет.
Голосовать надо за либо против поправок. К Путину это не имеет почти никакого отношения, кроме одной поправки. Должен сказать, что в отличие:
- от многих коллег,
- моих друзей-либералов,
которые очень сильно возмущены поправкой о продлении полномочий Владимира Владимировича Путина на пятый срок, я к ней отношусь совсем спокойно, меня эта поправка не беспокоит.
Меня куда больше беспокоит вот что. Если Владимир Владимирович Путин будет избираться на пятый срок, надо, чтобы все соперники были зарегистрированы, а не так, как это делалось в прошлом году в Мосгордуме. Сейчас власть придумала прекрасную тактику: если до 2011 года в Москве результаты выборов фальсифицировались по ночам, то после событий 2011-2012 года:
- на Болотной площади,
- проспекте Сахарова
фильтр происходит на уровне регистрации, когда не регистрируются ненужные кандидаты.
Но результаты тех беспорядков налицо: нынешняя Мосгордума более реальна и в большей степени отражает мнение москвичей, чем пять лет назад. Например, Митрохина не хотели регистрировать, но на фоне Соболь в последний момент зарегистрировали. Митрохин — бывший руководитель московского «Яблока», который в своем округе стал депутатом. И еще история с председателем Мосгордумы, про которого Навальный выяснил, что тот не уплатил налоги с одного миллиарда рублей. Девять депутатов Мосгордумы написали заявление, что надо расследовать эту историю. Пять лет назад такое было невозможно. Я уж не говорю про руководителя Госдумы Шапошникова, который выиграл выборы.
Выбор политика
— Вы говорите: ничего плохого в том, что президент выдвинется на пятый срок. Главное, чтобы у него были соперники. Политолог Сергей Михеев сказал: у нас такая большая страна, что для нашего руководства 1-2 срока — это просто смешно, потому что невозможно ничего исправить, у нас очень большие задачи. С другой стороны, есть мнение, что президент не должен ничего исправлять, он должен организовывать процессы, настраивать систему. Почему вы считаете, что пятый срок — это хорошо? Может быть, уже все устоялось. К тому же окружающие боятся ему говорить, что происходит, вокруг него примерно одно и то же окружение, одни и те же олигархи, которые тоже потеряли связь с реальностью.
— Безусловно, такая опасность есть. Решать должен народ, население, которое будет голосовать. Если действующей власти так хочется, чтобы была возможность пятого срока для президента, пусть люди на выборах об этом скажут. Здесь очень много подводных камней, но главные из них:
- выборы должны быть честными,
- все кандидаты зарегистрированы,
- предоставлены равные возможности.
История знает много примеров. Тот же Пиночет проводил референдум, и неожиданно население сказало «нет». Он должен был в итоге уйти от власти. Политика — это искусство возможного. Давайте оставим возможность пятого срока и потом посмотрим, как будут голосовать люди.
— Люди достаточно инертны, они доверяют власти. Очень сильно обиделись на пенсионную реформу, тем более президент говорил, что никогда в жизни ее не будет. Но все равно проглотили. Был рейтинг 73 %, теперь 62 %. Это все равно огромный рейтинг. Даже когда Путин выиграл в четвертый раз, сначала была интрига, кто будет премьером, поскольку Медведева очень не любили. Я голосовала за, думала, что будет другой премьер, потому что Медведев совсем никудышный. Но Путин сказал: вы же понимали, кого я выберу премьером, раз голосовали за меня. И назначил Медведева. То есть у власти еще достаточно большой запас прочности, чтобы люди не начали возмущаться.
— Коль вы заговорили о пенсионной реформе, скажу. С одной стороны, я не числюсь в сторонниках нашего президента, с другой стороны, я поддержал пенсионную реформу. Президент правильно сделал, это необходимо и экономически оправданно. Для меня это хороший пример того, что президент в этом вопросе не выступил как популист в чистом виде: народ не хочет — я это делать не буду.
— Но он же говорил, что никогда этого не сделает.
— Да, и еще говорил, что никогда не будет менять Конституцию. В этом заключается драма политика: быть ли верным своему слову, несмотря на то что изменилась ситуация? Быть верным своему слову означает, с точки зрения этого политика, наносить ущерб себе и своей стране. Другой вариант: мое слово, хочу — дал, хочу — взял. История знает огромное количество примеров многих политиков в разных странах. Этот выбор всегда очень сложный. Но то, что человек говорил одно, а сделал другое, — это не очень хорошо.
Цена признания
— Если президент 10 лет назад говорил одно, когда была совершенно другая ситуация международная, экономическая, политическая, внутриполитическая, то сейчас она действительно изменилась, и политик говорит уже другое. Для него это нормально. И здесь самый главный вопрос не то, верен ли политик своему слову. Куда более важный вопрос, насколько политик верен своим ценностям. Иногда для того, чтобы оставаться верным своим ценностям, приходится отказываться от каких-то слов. Допустим, политик сделал ошибку, но у него в голове стереотип, что он не может отказываться от своих слов, тогда он будет до конца с помощью PR-служб защищать решение, которое было неправильным. Куда важнее (и люди это поймут) признаться в неправильном решении. Проблема в том, что политик сам должен понять, ошибся ли он. Все мы люди, и каждый имеет право на ошибку. И все-таки неправильно, когда человек сам решает, ошибся ли он. Многие люди на разных уровнях не признают никогда ошибок.
— Всегда очень сложно политику признаваться в ошибках. Не так много в истории случаев, когда президент говорил, что сделал ошибку. В основном он действительно считает, что прав. И искренне сообщает свою позицию избирателям.
— Очень опасно говорить, что был не прав. Как только человек такое скажет на любом уровне, ему сразу прилетит по первое число. В Швеции главный эпидемиолог сказал, что, наверное, был не прав, когда отказался от карантина, тогда бы и людей умерло меньше. Сразу предложили возбудить уголовное дело против эпидемиолога. Хотя не он один принимал это решение. Как только Турция признает геноцид армян, ей тут же влепят огромный многомиллиардный иск. Поэтому признаваться в своих ошибках политикам — это финансово рискованное предприятие.
— Давайте возьмем другой случай: политик принял ошибочное решение, и все это понимают, даже сам политик понимает. Но исходя из ваших аргументов, политик стоит на своем и говорит, что решение не было ошибкой. Вы считаете, что эта позиция лучше?
— Я не считаю, что это правильно. Я говорю с точки зрения людей, которые находятся у власти: они вольны признавать и не признавать свои ошибки. Причем на самых разных уровнях, включая районную газету и так далее.
Ошибка Колина Пауэлла
— Колин Пауэлл тряс пробиркой с порошком и говорил, что мир в опасности. Если мы сейчас Саддаму Хусейну голову не отрежем, то будет ядерная зима и так далее. Он очень громко об этом заявлял, все его слышали. А потом он где-то очень тихо сказал, что был не прав, и очень сильно переживал из-за этого.
— Перед тем, как Пауэлл выступил, у него была встреча с руководителем ЦРУ. И тот сказал: «Есть аргументы, есть порошок, это оружие массового поражения, вот данные». И Пауэлл спрашивает: «Ты в этом уверен?». Руководитель ЦРУ говорит: «Да, я уверен, у нас есть такие данные» У Пауэлла не было тогда:
- времени,
- возможности,
чтобы это проверить с помощью независимых служб, и президент на него давил, что надо выступить. Пауэлл потом себя очень винил за то, что не проверил данные. Потому что чисто формально, если перед судом истории ему скажут: «Пауэлл, ты почему тогда выступил?» — «Как почему? Пришел руководитель ЦРУ и мне сказал, что…».
— Но в таких серьезнейших вещах политик должен понимать ответственность. Разговор о том, что у меня есть доказательства, в кармане лежат бумаги, — это несерьезно. Потому что он взял на себя ответственность, весь мир его услышал. В истории осталось выступление Колина Пауэлла. В общественно значимой истории не осталось информации о том, что на самом деле его подставили. Точно так же сейчас американцы говорят: «У нас есть неопровержимые доказательства и съемки того, как русская ракета «Бук» сбила малазийский «Боинг». Но это исключительно секретные съемки, мы не можем вам их показать, верьте нам на слово». Это то же самое, понимаете? Чем выше ответственность политика, тем более серьезно он должен относиться к любым доказательствам, и тем более взвешенной должна быть его политика, потому что цена ошибки министра обороны, руководителя органов госбезопасности, главы ЦРУ несопоставима с ценой ошибки почтового служащего. Поэтому когда у вас будут неопровержимые доказательства, тогда я буду с высокой трибуны делать заявления, после которых начнется война и будет убито миллион мирных жителей.
— К сожалению, в этой истории не так все просто. Начальник ЦРУ говорит, что есть неопровержимые доказательства, и показывает их: какие-то бумаги, порошки. Ясно, что можно только поверить на слово. Потому что для проверки независимой службой нужно время.
Когда к нашему президенту приходит министр обороны и говорит о ситуации в Сирии, Путин должен в 80 % случаев верить своей команде. Он должен априори верить министру обороны.
Потому что иначе он должен его снять за непроверенную информацию. Поэтому в случае с Пауэллом это не подстава. Если руководителя ЦРУ спросить, откуда он взял этот факт, он скажет: «Мне принес руководитель такого-то департамента». Те сотрудники сказали, что это была их ошибка.
— Игорь, но за это никто не ответил.
— Пауэлл ответил своей репутацией. А вовсе не руководитель ЦРУ, который написал в воспоминаниях о том, как ему сообщили эту информацию.
— Я имею в виду, что не было никакого наказания. Там же миллион человек погибло.
— Да, за это никто не ответил. А как ответить?
— У нас есть Гаагский трибунал. Вернее, не у нас. На Западе его придумали, только чтобы поймать Милошевича.
— Это пропаганда, что Гаагский трибунал был создан, только чтобы поймать Милошевича, а более ничем не занимается. Милошевич — это один из эпизодов. Удачный, неудачный — это другой вопрос.
Путин после Путина
— У политиков очень высокая ответственность при принятии решений. Поэтому должен быть очень высокий уровень доверия между политиками, которые находятся в одной команде. Именно поэтому когда уходит политик, то вся его команда уходит. Ты не можешь стать новым президентом и оставить всю команду старую, какими бы они честными людьми ни были, потому что понимаешь, что есть определенная часть коммуникаций, которую никто никогда не должен знать. И если человек работал до этого с другим президентом, то у тебя к нему доверия априори меньше, чем к школьному другу, которого ты всю жизнь знаешь. Даже если он сделал ошибку. Путин очень ценит свои кадры.
Если кто-то из них ошибается, Путин его наказывает в своем кругу, но никогда не выставляет на общественное поругание. Вот что значит работа в команде. Руководитель Олимпийского комитета потом стал вице-премьером по строительству.
— На встрече с медицинскими работниками Путин сказал, что готов баллотироваться и дальше. Как вы оцениваете его перспективы до 2036 года?
— Это два срока. Я думаю, что просто на всякий случай все говорят про 2036 год, чтобы напугать избирателей. Президент очень хорошо это объяснил в следующем интервью (50-минутном фильме), где он в последних кадрах говорит: если все будут знать, что он уйдет через 4-5 лет, то все начнут приемника выискивать, а работать никто не будет. Я вполне допускаю, что президент так и думает. И в этом смысле ему очень нравится неожиданное решение, которое принял Ельцин 31 декабря 1999 года, и о котором сообщил своей жене только когда ехал в Кремль. Такое решение возможно, когда президент увидит, что «следующим Путиным будет Путин», по версии господина Володина. Председатель Госдумы очень удачно свои слова пояснил: «В том смысле, что человек, который будет проводить его политику. Политика Путина — это сильная Россия». Имеется в виду другой человек, который будет проводить эту политику.
А сейчас пусть люди думают, что Путин будет до конца и пусть из этого исходят, работают, а не думают о том, кто будет следующим.
Голосуй или проиграешь
— Зрители пишут: «Голосуя за или против, вы признаете законность процесса. Надо 1 июля выходить на улицы и протестовать, выражать недоверие власти». Следующий комментарий: «Нужно в Конституцию внести только одну поправку: природные богатства принадлежат всему народу, как это было в Советском Союзе. Нет природных богатств в частной собственности. Все доходы от их продажи должны принадлежать народу».
— Я хотел здесь сделать очень важный акцент. Все говорят: законность, незаконность. Давайте разделим две истории. Первая: поправки к Конституции легитимно приняты, потому что, в соответствии с законом, для этого необходимо, чтобы за поправки проголосовали:
- Государственная Дума,
- 2/3 законодательных собраний страны.
Они это сделали. Это один из двух путей внесения поправок в Конституцию. Второй путь, по которому не пошла страна (президент не принял это решение по понятным причинам), — это референдум. Его не было. Но сейчас происходит общенародное голосование. Оно легитимно. Президент и любой орган власти имеет право организовать общенародное голосование. Другое дело, что мы (те, кто придет и будет голосовать за либо против) выражаем общественную поддержку или не поддержку тем поправкам, которые приняты.
Совершенно легитимно, что если 90 % проголосуют против поправок, то поправки все равно будут действовать. Они уже действуют.
Другое дело, что всегда в политике очень важен психологический фактор. Президенту и другим политикам будет понятно: да, поправки приняли, но народ против них.
— Чем отличается референдум от общенародного голосования? Референдум, голосование, плебисцит — слова одной смысловой линии.
— Да, но референдум может изменить Конституцию. Общенародное голосование не меняет Конституцию.
Даже если бы поправки сейчас не были приняты властью и было проведено общенародное голосование, то с его помощью нельзя было бы внести поправки в Конституцию, потому что их может вносить только референдум.
Общенародное голосование — это все равно что сказать: мы провели репрезентативный опрос 2 миллионов граждан и из этого сделали вывод, что большая часть населения проголосует за президента. 100 миллионов — это количество избирателей в нашей стране, а здесь 2 миллиона проголосовали репрезентативно за президента, поэтому давайте распространим.
— Смотря где взять 2 миллиона. Если в Москве — одна история, в Уссурийске — другая история. Я надеюсь, что люди сделают выбор. Сложно сказать, какой выбор правильный, но пусть он будет хотя бы сознательным.
— Любой выбор правильный. Очень важно, на мой взгляд, сделать выбор. Некоторые мои коллеги призывают к бойкоту, но я считаю, это очень неправильно. У тебя есть возможность высказать свое мнение. Так приди и выскажи. И это нужно делать, а не просто сидеть и смотреть свой телевизор. Надо прийти и голосовать за либо против.
Ссылка на полное интервью: https://www.pravda.ru/politics/1508654-konstituciya_tri_popravki/
Будьте первым, кто оставит комментарий!